"ИГРА"

Мартин Кайнер
 
ИГРА
    
Это ли исповедь? Нет. Ибо исповедь должна быть до конца откровенна. Это ли повесть? Нет. Ибо повесть должна быть правдива. Это ли роман? Это роман. Маленький роман, где власть принадлежит безудержной фантазии, где правда и вымысел переплетаются настолько, что невозможно уже отличить первую от второго. Они надевают маски и дают причудливое представление, которое веселит или печалит, пугает или вселяет надежду, главное, чтобы не оставляло нас равнодушными.

Глава  I. Лестница.

 Занятия в школе только что кончились и я иду домой. Сегодня мы не пойдем играть в футбол, все из нашей команды чем-нибудь да заняты. Поэтому я иду сразу к дому и нигде не задерживаюсь. Дома у меня есть одно дело, в которое мне не хотелось бы никого посвящать. Папа и мама на работе и придут нескоро, так что я буду дома один. Совершенно один. Вот и подъезд. Лестница. Квартиры, квартиры на каждой площадке. Наконец моя дверь. Отпираю ее, вхожу. Все тихо... Снимаю школьную куртку, развязываю пионерский галстук. Снял и рубашку. А сердце стучит! Охватывает какая-то дрожь в предвкушении задуманного. И ведь не первый уже раз, а как будто первый! Я даже не хочу есть, я сделаю это потом, а сейчас иду к старому трехстворчатому шкафу, где в среднем отделении висят старые мамины вещи. То есть они не старые, а немного вышедшие из моды или непрактичные - не на каждый день. К примеру - великолепная темно-синяя блуза из матового плотного шелка с атласным отложным воротником и высокими атласными манжетами, но такие теперь не носят, как и вот эту, белую с большим круглым воротником с шелковой вышивкой, спереди плиссированную, с широкими пышными рукавами. А куда пойдешь в этой, нежно-кремовой с тонкими белоснежными кружевами на воротничке, манжетах и воланах на груди? Кружева элегантно свисают плавными складками и это безумно красиво, но совершенно непрактично. В такой блузке пойдешь только разве на званый вечер или в театр, а такие события бывают редко и то для них есть платья и поудобнее. Так и получается и носить - не носишь, и выбросить или отдать жалко. Они ведь как новые. Так обычно и говорит мама, перебирая висящую там одежду. А я даже рад переменам моды, хотя жаль конечно, что женщины перестают носить такие вещи, они в романтических блузках необычайно привлекательны. Но я вынимаю из шкафа эту забытую кремовую блузку и рука немного дрожит. Потом мне будет стыдно перед самим собой, но в этот миг я надеваю на свои пятнадцатилетние плечи нежный струящийся шелк, неверными движениями пальцы одну за другой застегивают жемчужные пуговицы спереди, воротник и наконец кружевные манжеты легкими кандалами охватывают мои запястья! Она мне чуть великовата, но зато хорошо скрадывает мальчишескую фигуру. Не смотрю в зеркало, еще не время. Тут есть юбка как раз мне по размеру и туфли на высоких каблуках. Все это тоже лежит про запас. Теперь блузку в юбку, встаем на каблуки. Но и это еще не все. В другом шкафу находится бельевая веревка. Тихо, чтоб не стучать каблуками, я иду за ней. Не могу сказать точно, когда это случилось, но еще в детстве мне довелось увидеть в кино коротенькую сцену, где вели связанную женщину с тряпкой во рту и чувство, которое я испытал в это мгновение потрясло меня до самой глубины. Я вряд ли вспомню, что это был за фильм, но когда я достаточно вырос, чувство это вернулось однажды во сне. Какая-то женщина опутывала веревкой запястья девочки, стоявшей рядом со мной. Девочка была в белой нарядной блузке и черной юбке, а я тоже в белой кружевной рубашке и школьных брюках. Отойдя от девочки, женщина молча подошла ко мне и я смущенно опустив подбородок в кружева протянул перед собой руки. Строгая дама неспешно намотала веревку на мои руки, завязала прочным узлом и тут мы с девочкой встретились взглядами. Девочка улыбалась. Видимо это была какая-то игра. И я знал где-то внутри, что ничего плохого здесь не происходит. И еще я знал: сейчас нас с ней эта женщина поведет как пленников у всех на виду прямо по улице и моему смущению не было предела. Женщина взяла в руку длинные концы наших веревок и торжественно ступая повела нас обоих за собой. Ветер перебирал кружева на рубашке и не успел я сделать нескольких шагов, как все тело пронзило такое блаженное чувство, что я проснулся. Разумеется я обнаружил то самое событие, которое когда-то бывает у всех мальчиков в первый раз. И после этого я очень часто вспоминал тот сон. И иногда пытался воспроизвести его наяву. Сейчас наверное я играл ту девочку из сна. Взяв веревку я привязал один конец к двери, а другой взял в руки, натянул и стал наматывать ее на сложенные запястья. Через полминуты веревка крепко стягивала мои руки и я подошел к большому зеркалу. Теперь можно! Я не смотрел на лицо, боясь узнать в этой фигуре себя. Все, что было ниже, было той хрупкой девушкой, которую я так жаждал видеть рядом с собой.
Однажды в такой одежде пришла на урок наша учительница английского и каких усилий мне стоило иногда сводить с нее взгляд в учебник! Я глядел на ее воротничок, на это нежное жабо. Ей около тридцати лет. Когда она меня вызывает к доске, я смотрю не отрываясь в ее лучистые глаза и лепечу какие-то слова по-английски. Как только она, грустно улыбаясь, ставит мне тройку, я от всей души жалею, что нет в школе такого наказания - связать нерадивого ученика и поставить на колени рядом с учительским столом. Я сажусь на место и воображаю, почти чувствую, как Лариса Васильевна обвивает меня веревкой, как нежно, но настойчиво скрещивает мои запястья, туго связывает их. Воланы на ее груди ласково шелестят, то ближе, то дальше, ее лицо совсем рядом с моим и я ощущаю ее тонкий молодой пьянящий аромат! И я стоял бы перед ней на коленях, вдыхая это благоухание и поедая глазами её прекрасный образ, но доступно, увы, только последнее. Тогда я тайком  под партой свожу руки, представляя себя связанным этой красивой женщиной, будто ведет она меня к директору за мою плохую успеваемость и улыбается, загадочно, чуть лукаво улыбается...
Но я сейчас у зеркала. Да-да вот та самая девочка, она крепко связана и главное я чувствую сейчас то же, что и она! Сейчас она пойдет куда-то вперед. Нас взяли в плен наверное? Да, мы пленники. И я направился ко входной двери.
   Тихо-тихо я приоткрыл дверь, ведущую на лестницу. В это время обычно все на работе. Вы думаете, я хотел когда-нибудь стать девочкой? Ничего подобного! Напротив, я хотел, чтобы рядом была девочка, которую бы увлекала такая игра, но я был уверен, что такое невозможно. И ни за что не оделся бы, как сейчас, если бы знал, что меня может кто-то увидеть, кто бы он ни был! Но сейчас я играю в какую-то опасную игру, морально опасную и этот страх добавляет остроты к наслаждению. Итак, я на площадке. Лестница вниз и квартиры. Если я спущусь хоть на один марш и сверху кто-нибудь выйдет, мне придется бежать вниз, как есть, в блузке, юбке, туфлях и веревку я развязать не успею, значит связанным. А шелк так ласкает тело! Еще шаг. Каблучок цокнул по ступеньке и кружева колыхнулись. Страшно! И заманчиво... Шаг за шагом вниз, тихо, на цыпочках. Первая площадка. Так уютно в этой одежде, мягко, ласково. А сердце колотится от волнения так, что кажется сейчас выскочит! Еще этаж. Я иду тихо и прислушиваюсь, тихо ли за дверями. Еще этаж. Еще. Я иду быстрее, и туфли громче стучат по ступеням, а внизу живота появляется сладостное ощущение. Но! Внизу послышались шаги и мне надо бежать вверх к себе! Пока никто не видит! Стараясь ступать как можно тише, я поднимаюсь по лестнице на высоких каблучищах. Наконец-то я у двери. Тихо захожу, чтобы перевести дух. Вот это да! Но игра еще не окончена. Я дождусь, пока бабушка с третьего этажа зайдет к себе. Она вернулась из магазина и до вечера никуда не пойдет. И вот я снова на лестнице. Тихо цокают каблуки, развевается юбка, трепещут кружева, в такт шагам поднимаются и опускаются связанные руки. Подступает сладкая истома. Второй этаж. Почтовые ящики - почти выход. Пленная девочка. О!!! Бедра чуть намокли, стали скользкими. Блаженство! И тут как гром среди ясного неба, сверху щелкнул замок и послышались шаги. Страх пробежал дрожью по телу. Я судорожно распутывал веревку, хоть несвязанным застанут, но прислушался и понял, сверху тоже стучат каблучки. Значит это женщина. Все-таки не так противно.  Мы, мужчины, гораздо категоричнее во мнениях и легко вешаем ярлыки, это наш недостаток, в то время как женщины мыслят более гибко и мальчик в женской одежде не вызовет у женщины шока. Но шок предстоял мне. В пролете лестницы я увидел... О ужас!!! Лену. Девочку из квартиры напротив. Доигрался! На улицу так нельзя. Это даже не обсуждается. А Ленка уже над головой. Может не узнает? Ерунда! Она правда учится не в нашей школе, но на лестнице мы часто встречались, хотя и здоровались через раз скупым смущенным "здраст". Не назваться ли собственной сестрой? Глупо. Следующие несколько секунд показались просто вечностью. Каждый шаг девочки-соседки гулко отдавался прямо в сердце. Я стоял у почтовых ящиков нарядный и связанный, потому что веревка запуталась и избавиться от нее я не  смог и покорно ожидал сошествия Лены. И она появилась на верхней площадке, как Судьба. Она была в школьном платье с белым кружевным воротником и манжетами, каштановые волосы до плеч собраны сзади резинкой, в руке ключи от почтового ящика. У меня тут же промелькнула мысль, что я мог бы переждать внизу пока она возьмет почту и поднимется обратно, но было уже поздно. Она смотрела прямо на меня оценивающе, отвечая видимо себе на вопрос "что это?" и медленно подходила все ближе и ближе.
  - Привет. - наконец-то сказала она.
  - Привет. - пролепетал я и отметил про себя, что так мы еще друг друга не приветствовали.   Лена отвернулась и открыла ящик, забрала газеты, закрыла дверцу и потом, скосив на меня глаза улыбнулась и тихо смущенно хихикнула. Мое лицо горело. Наверное я был весь красный от стыда.
  - А ты что... делаешь? - храбро спросила она вдруг. А в голосе слышался смех.
  - Понимаешь... тут... Кружок самодеятельности... и вот... - начал я неубедительно врать. Но Лена все еще улыбаясь, но уже не смеясь подошла ко мне совсем близко, расправила воланы на моей блузке и спросила, глядя мне прямо в глаза:
  - Самодеятельность?.. И кого ты играешь? - и не дождавшись ответа продолжила, - ты знаешь, прошлым летом в лагере мы играли в "Зарницу", так меня там тоже связали, когда в штаб вели, только руки были сзади связаны и рот мне моим же пионерским галстуком заткнули, представляешь? Мне не было страшно, то есть страшно немного было и чуть стыдно... и как-то приятно...   Я разумеется сразу представил ее в таком виде и сразу ощутил знакомое чувство.
  - А неделю назад ты был в такой белой красивой кофточке с огромным воротником...
  Она меня видела в дверной глазок!
  - И как-то мы встретились на лестнице, ты был в школьной форме с пионерским галстуком, а воротник рубашки был атласный темно-синий...
  И это было! Я думал она не заметит! Правда, хотел, чтоб заметила.
  - Лен, ты не думай... - начал я, но она перебила меня.
  - Я ничего не думаю. Думаю только, хватит прятаться друг от друга. Ты же тогда нарочно вышел навстречу в атласной рубашке. Только дура бы не заметила!
  Это была правда, нарочно!
  - Я хотел... м-м... познакомиться...
  - А я тоже, - оживленно подхватила Лена, - я тебя давно заметила. Может, думаю, поиграем вместе... И не надо про самодеятельность... И еще мне нравятся кружева... Знаешь, давай я развяжу тебе руки. Или нет! Я возьму тебя в плен!
  Мне стало так легко и... какая же она все же красивая... и это платье с тонкими кружевами...   Лена пихнула газеты назад в ящик, отмотала немного веревки, потом сделала крепкий узел и схватилась за длинный конец.
  - Не прогуляться ли нам по улице? - игриво спросила она и коварно улыбаясь потянула за веревку в сторону выхода.
  - Лен, ты что! Я не пойду! Я в юбке.
  Но девочка тянула сильно, а мне было трудно упираться в туфлях и она звонко смеясь, дотащила меня прямо до двери подъезда. Я тоже смущенно улыбался, но все же боялся, что она и на самом деле выведет меня из подъезда. Это был бы страшный позор, а у Лены хватило бы сил осуществить свой план. Но Лена была веселой и доброй. Она притворялась, играла и я тоже постепенно оправился от первого шока и включился в совместную игру. Вот же она, эта девочка из моего детского сна. Она наблюдала за мной, она любит то же, что и я, она не просто не успела переодеться после школы, ей просто нравиться красота темного платья с белыми кружевами. Почему я не заметил этого тогда, когда увидев, что она подходит к подъезду, быстро надел синюю блузу, повязав под воротник галстук, наверное чтобы воротник был заметнее, почти уже выбежал в блузке и брюках на площадку, но в последний момент застеснявшись все-таки надел куртку и пошел ей навстречу. Встретившись мы буркнули приветствие и я тогда просто не посмел увидеть ее распахнутые глаза и легкую улыбку на лице. А она тогда уже все поняла. И сейчас вышла якобы за почтой, чтобы отрезать мне, да и себе заодно, путь к отступлению. И вот мы уже весело возимся у приоткрытой двери подъезда, пытаясь соблюдать максимальную тишину и не стучать туфлями. Ленка делает вид, что тащит меня на всеобщее обозрение, а я упираюсь и делаю вид, что очень боюсь, хотя притворяться особо не приходится. Ведь если нас увидит кто-нибудь из знакомых, то Лена одета обычно, подумаешь - школьное платье, а вот я в маминой блузке и юбке, да еще на каблуках - вот это да! Мало того, связанный. Узнают в школе - можно в школу больше не ходить. Но страх этот в данный момент только щекотал нервы. Мы с Леной теперь чувствовали друг к другу такую привязанность, что весь мир существовал только для нас двоих. Это было божественно. Наверное это и есть счастье.   
- Что, Паш-шка, испугался!? - Лена раскраснелась и стала еще красивее, глаза сияли. Она произносила мое имя очень мило растягивая "ш".   
- Конечно, в юбке - и на улицу!.. Хотя... Я Ваш пленник, принцесса, и Вы вольны делать, что пожелаете. - сымпровизировал я. - Лен, а хочешь поднимемся ко мне, я надену брюки и куртку прямо с этой блузкой и мы пойдем куда-нибудь по правде. Только не в школу. Кружева на воротнике будут видны всем. Я даже галстук могу не повязывать.   
- И ты не испугаешься? - она даже удивилась и улыбнулась, - Тогда пошли! Давно мечтала о таком мальчишке! Правда, не побоишься? Вы все такие трусы. А галстук повяжи, белое кружево на красном фоне - это так здорово!   Мы побежали вверх по лестнице и были уже на третьем этаже, как дверь квартиры этажом выше отворилась и кто-то грузно стал спускаться вниз. Сердце мое ёкнуло. Лена побледнела и улыбка исчезла с ее лица. Она тревожно посмотрела на меня, быстро распустила узел на веревке, быстро насколько возможно было сняла ее с моих запястий и схватив меня за руку прошептала   - Бежим.   Мы побежали вверх. Навстречу спускалась баба Дуня, как ее все называли.   Мы поздоровались на бегу. Баба Дуня подслеповато поглядела на нас.
  - Леночка, ты? С подружкой? Какие красавицы.
  - Да, баба Дунь, извините, нам уроки делать. - звонко ответила Лена. Добежав до своих дверей, мы перевели дыхание.
  -  Чуть не попались! Испугался?- тяжело дыша спросила моя подруга и вдруг положила свои руки мне на плечи, покрытые шелком и прильнула своими губами к моим очень по взрослому и ладони мои легли на ее талию и ощутили ткань простого школьного платья, такую мягкую и теплую, а под ней тело моей спасительницы. И тогда меня посетило чувство во сто крат прекраснее, чем все изведанные мной доселе.

Прекрасный рассказ. Очень понравилось.
Жду продолжения. Спасибо.

  II. В парке.

Расставшись ненадолго мы разошлись по своим квартирам. Надо переодеться. По правде сказать мое смелое предложение было совершеннно необдуманным. Идти гулять с девушкой... Чего уж там, мы с Леной оба понимали, что мы уже не дети. Так вот идти гулять с кружевами напоказ мне - мальчику было как-то неудобно, но раз уж мою соседку не шокировало сразу мое необычное увлечение, а оно ей даже понравилось, то и моя безрассудная смелость была продиктована желанием произвести на Лену как можно большее впечатление. Ведь стереотипы ломаются там, где  в нас возникает уверенность в собственной правоте, а она, эта правота, всегда обусловлена тем, что может нам простить в поведении любимая женщина. Поэтому все запреты и сомнения померкли перед ее готовностью принять меня таким, какой есть. У меня впервые не было робости и угрызений совести, какие случаются, когда делаешь нечто необычное, вроде бы недозволенное, но вместе с тем вожделенное. Лена выдала мне индульгенцию своим расположением и безмерная благодарность ей соединялась во мне с чувством ее единственности и неповторимости, с ощущением неведомой и тесной связи с ней навсегда. Не побоюсь ли я?! Да я бы и в школу явился в кружевах, пусть это был бы последний день в школе, если бы она пожелала! Но я знаю, что Лена никогда в жизни не пожелала бы моего позора. Я чувствовал ее и, надеюсь, она так же чувствовала меня. Легкая тонкая романтическая игра, невинная забава, надежный чуткий человек - вот что и я, и она нашли друг в друге. Одевшись не совсем как обещал, я отвлекся от своих мыслей и поспешил к двери. Ведь Лена тоже хотела переодеться. Что же она выберет вместо простого школьного платья? Может быть и мне сменить школьный пиджак на этот к примеру вязанный джемпер? Воротник моей блузки будет как на ладони... В порыве безумной отваги я быстро сменил пиджак на шерстяную куртку и тут услышал звяканье замка напротив. Мы одновременно распахнули двери и я обомлел от увиденного. Навстречу мне плыла восхитительная красавица в роскошной атласной блузе белее снега и такой же юбке чуть ниже колен. Такие юбки насколько мне известно носят название "солнце". Высокие манжеты блузы, двойные с отворотами, такие излишне громоздкие как и пышные рукава делали ее изящные запясья еще тоньше и вся эта летящая красота с каждым ударом каблучков белоснежных туфель надвигалась на меня огромной волной беспримерного восторга. Она видимо тоже была приятно удивлена:
 - Ты все-таки не надел школьный пиджак...
  Я вообще не надел школьную форму. На мне были черные ботинки и черные брюки вместо потрепанных кедов и бесформенных штанов, темносерый шерстяной жакет и та самая обещаная блузка. Только пионерский галстук я заменил на шелковый бант в цвет блузки.
 - Потрясающе! - Лена стояла передо мной сияя глазами, с неземной улыбкой на лице. - Ты правда не боишься?
 - Теперь - нет!
 - Мальчишки всегда такие трусы...
  Мальчик, тот самый, зажатый в тиски собственной нерешительности и неправедности внезапно умер. В один  миг на его месте оказался юноша, любящий и, смею надеяться, любимый. Мы молча стояли, пожирая друг друга глазами. Тот поцелуй был все же порывом и он пока не давал нам права на излишнюю откровенность. Это разрушило бы хрупкий хрустальный замок, так неожиданно и непонятно за какие заслуги предоставленный нам. Такие чудеса случаются редко. Очень редко!
 - Тогда дайте мне руку, мой принц, и не забудьте, что вы сегодня мой пленник!
 - Все, что пожелаете, моя госпожа. Вы можете даже связать мне руки и вести меня так по улице. - и другим тоном, попроще, я добавил,
-  Я с тобой готов на все.
 Она тоже сказала уже не играя:
 - Я ужасно хочу свести вместе твои кружевные манжеты и крепко стянуть их веревкой, но ты...  так дорог мне. Я сделаю это потом. Там, где не будет опасно. Мы выйдем спокойно, как будто все обычно. Все как всегда. Мы выйдем незаметно.   Незаметно! Ее платье привлечет внимание всех прохожих! И следом все глаза обратятся на меня! Каждый взгляд будет хлестать мое беззащитное сознание, приковывать его к невидимому позорному столбу, но перед моей спутницей я не могу выдать свою панику. И я все же протягиваю ей скрещенные руки, а она не выдерживает и достает небольшой отрезок веревки из маленькой сумочки и почти шепчет:
 - Пашенька, сзади...
  Маленькая веревка связывает мои запястья поверх манжет за спиной. Она не торопится, мое сердце бешено стучит, ее - думаю тоже. Веревка тонкая, ее не сразу заметишь под складками рукавов. Думаю: может будет похоже, что я иду просто заложив руки назад, встречные прохожие ведь не знают, что я связан. Лена закончила. Тонкие прохладные пальцы чуть тронули мое лицо. Она тоже чувствует эту сладкую волну. Ощущение настолько трепетно, как будто у нас одно дыхание на двоих. Так можно любить на расстоянии, чувствуя любое движение души. В голове моей пели ангелы и одного из них я видел перед собой. Девушка повернулась к лестнице, оглянулась, провела пальцами по кружевам на моем воротнике и поманила:
 - Ну, пойдем..?
  Я видел, как ее каштановые волосы трепетали в такт шагам, как менялись, струились складки одежды. Меня наполняло новое чувство - мои страхи и стыд были побеждены, осталась одна острота ощущений, потому что я знал: вот эта девушка, которой нужно во мне как раз то, чего я сам так боялся. Что мне чужой смех? Я знаю, ради чего я иду на это.
  Один марш лестницы, другой. Она с улыбкой оглядывается на меня, иногда глаза ее полуприкрыты. Шелк шелестит, ласкает кожу. Она одета как невеста! Меня пронзает эта мысль. И я понимаю, что хочу остаться с ней навсегда, понимаю, что между нами никогда не встанут обида или измена - нам просто не с кем изменить друг другу, ибо ничего более прекрасного никогда мы ощутить не сможем. Врядли возможно, чтобы двое людей так одинаково думали, но видимо нам повезло. Мы уже у двери подъезда. Лена открывает ее и солнце ударяет лучами в белоснежную фигуру. Людей (все-таки слава Богу) немного и в основном домохозяйки и пенсионеры. И мы с Леной идем в небольшой парк неподалеку. Навстречу проходят лишь три женщины, которые незаметно провожают нас взглядами и чуть-чуть улыбаются, я ведь чувствую. Наверное оглядываются и... И видят, что у мальчика на манжетах бельевая веревочка, которая заставляет держать его руки за спиной. А может я просто фантазирую? Еще идет школьница в форменном платье, без улыбки смотрит на нас и провожает долгим-долгим взглядом. Я опускаю глаза, я еще не привык к своей новой роли.   Мы дошли до парка. В нем много старых деревьев и в зарослях можно найти вполне укромные места, куда редко кто заходит, разве только бабушки с собачками. В одну из таких аллей мы и направились с моей госпожой.
 - Скажи, - спросила она, - а ты давно за мной следил?
 Скрывать не было смысла.
 - Где-то год. Да нет! Больше! Я тебя заметил, когда вы только переехали.
  То была чистая правда. Когда в квартиру напротив переехала семья с девочкой, я потерял покой. Мне так хотелось познакомиться с ней, но я не знал,как обратить на себя внимание. Мне и в голову не приходило, что мной тоже заинтересовались. Выходит, мы два с половиной года подглядывали друг за другом, не находя никак повода для разговора. Вот дела!
 - Ты был сразу не как все. Ты был мой. Знаешь какая у женщин интуиция? Я видела твои сомнения, но... Ты же понимаешь, как это сложно - решиться.
 - Понимаю. И если честно, я никогда бы не решился открыться тебе. Мальчик в женской одежде... Разве это правильно?
 - Но я мечтала об этом с одиннадцати лет! Это моя тайна. Родители ничего не знают. Моя фантазия, с которой я засыпала и вставала каждый день. И теперь, когда эта мечта каким-то чудом сбылась, ты говоришь, что это неправильно?!
 - И я мечтал... Вот так, как сейчас... Я даже рисовал тебя, ты знаешь, почти в таком же белом платье, я связывал себя и видел тебя рядом... Лен, я горю. Я хочу еще раз тебя...поцеловать...
 - Я тоже... Но сначала...   И она достала еще одну веревочку, которую связала кольцом и сзади скрепила себе ею руки, будто тоже была кем-то связана и губы наши сблизились и слегка коснулись друг друга. Я почувствовал ее восхитительное дыхание, я пил его, я наслаждался им. Еще касание губ. Я смотрю в ее глаза и утопаю в них. Я стиснул бы ее в объятиях, но она предусмотрительно лишила меня этой возможности. И еще. Влажные, теплые губы! Как лепестки розы. И тут наступает упоительное мгновение... И душа моя рвется к ней сквозь прохладный шелк и затуманивается разум.
 - Леночка...
  Ее глаза полузакрыты. Дыхание прерывисто и я слышу тихий, едва слышный стон.
- Паша...
  Мы целовались одними губами. Она нарочно связала себе руки, чтобы избежать соблазна объятий. В том была своя прелесть - остановиться перед грубой близостью. Наверное для этого же на нас надета вот эта нежная романтическая одежда: она противостоит простым отношениям, какие бывают очень часто между старшими. Мы оба создавали маленькие приятные трудности, приносившие нам обоим несказанное удовольствие.   Когда наши губы разомкнулись, я немного смутился тем, что произошло со мной уже второй раз, но к счастью на одежде ничего заметно не было. А Лена, заметив мое смущение и возможно догадавшись, что со мной что-то случилось, сказала как ни в чем ни бывало:
  - Наверное, так и должно быть. Я тоже чувствую...
  - Мы делаем, что нельзя...
  - Но мне с тобой хорошо! Когда я вижу на тебе этот струящийся шелк, во мне все замирает, а потом становится невыносимо сладко. Ты создан только для меня и я свяжу тебя, мой Паш-шка, и возьму себе навсегда.
  С этими словами она распустила свою веревку, развязала мой бант, сложила и сделала на нем узел посередине. Я не смел догадываться, чем он может стать, но моя собственная фантазия мгновенно подсказала, как я сам использовал бы его. И правда, узел тотчас оказался у меня во рту, а свободные концы были завязаны сзади. Теперь, плененный своей подругой, я должен был готовиться ко всему. Опять страшно и вожделенно. А она поступила очень интересно: расстегнув мой жакет, она стащила его мне на руки, сколько позволяла веревка, потом своей веревкой связала мне руки у локтей и только после этого освободила мне запястья. Сняла жакет совсем и снова наложила веревку на мои шелковые манжеты. Я не стал бы пытаться освободиться, но девушка, связав мне локти, не оставила выбора. Только покорность. Я оказался снова как на лестнице, разве только не в юбке. В лице Лены была какая-то исступленная страсть. Она взяла мою кофту за рукава, обвязала меня на уровне локтей и потащила как на веревке к выходу из парка. Она шла быстро и очень уверенно. Ее рукава и юбка развевались при каждом движении, а я смотрел на ее белый силуэт и покорно шел за ней связанный, с заткнутым ртом и совершенно безразличный к встретившимся двум - трем бабушкам. Лена вела меня как та женщина в моем сне, только руки были связаны за спиной и шелковый кляп крепко закрывал мне рот. Воланы и кружева блузки ничем не прикрытые трепетали у меня на груди. Я был совершенно беспомощен и мог только следовать воле своей спутницы. Кстати свидетельницы нашей сцены особо не придали ей значения - дети играют, подумали они. Дойдя до более оживленных мест, где была вероятность встретить кого-то из знакомых, Лена вдруг остановилась. Она откинула голову назад, очень глубоко вздохнула, подошла ближе, положила мне руки на плечи и будто нехотя распустила узел шелкового шарфа. Я мог говорить.
  - Мы можем продолжить. Я не боюсь.
  - Милый... Мы все же соблюдем кое-какие правила. - ее голос звучал слабо, истощенно, устало, - Надень жакет. - она стала развязывать мне руки, - Мы теперь связаны навсегда, но пока пусть об этом знаем только мы. Я клянусь быть с тобой до смерти.
  Слово "милый", эта клятва - все это звучало как из другого мира. То, с чем мы столкнулись, наши фантазии, не имело ничего общего с воспитанием, которое мы получали, ни с прочитанными книгами. Все это явилось само из каких-то глубин воображения, из снов. И наша встреча стала вобщем-то чудом и поэтому я ответил:
  - Клянусь быть с тобой до смерти.
  Наши пальцы переплелись и мы просто смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь секундами, минутами, проведенными вместе.   Обратный путь был легким. Мы шли, держась за руки и никто, совершенно никто не обращал на нас внимания.   Вернувшись домой мы еще некоторое время побыли у Лены. Она рассказывала о себе. Оказалось, она учится в музыкальной школе. Все было интересно и время летело совершенно незаметно. Но близилось шесть часов. Вечерело. Скоро должны были вернуться наши родители и мы решили оставить нашу тайну только для нас двоих. А уж что нас свело и подавно не надо никому знать. Люди могут завидовать чужому счастью.